Борьба за власть и территории между государствами ведутся с незапамятных времён. То и дело очередной правитель собирал под свои знамёна многотысячные армии и вёл их к победе над мнимым и очень опасным врагом (в основном - соседним государством). Совершенствовалось оружие, стремительными темпами нарастала гонка вооружений, и, в конце концов, было создано "нечто", способное уничтожить весь мир одним нажатием кнопки. Правители призадумались... Сегодня на Розовом диване - случайнополитичная настольная игра "Холодная война. КГБ против ЦРУ" (Cold War: CIA vs. KGB).

Так как "открыто" воевать с крупной державой стало чревато всемирным коллапсом и уничтожением планеты, у президентов стали популярными "холодные" войны. К могущественным недругам отправляли подготовленных шпионов, наложением эмбарго старались подорвать экономику преуспевающего соседа, а развязывание локальных конфликтов в развивающихся странах втягивало противника в изнурительную и бессмысленную войну. В подобных политических играх наиболее преуспели СССР и США, чьи специальные службы известны всему миру...

Компактная и удобная коробочка приютила колоду карт, несколько жетонов и "Совершенно секретный" документ, рассказывающий о принципах противостояния двух спецслужб.

В "холодной войне" может принять участие два руководителя держав, каждому из которых достанется жетон превосходства и маркер победных очков с символикой спецслужбы. Владелец жетона баланса с весами определяет очерёдность хода в текущем раунде.

Для выполнения заданий в распоряжение каждой из спецслужб поступит по шесть агентов с разными свойствами. Комплекты двух держав отличаются лишь оформлением.

Для достижения целей противоборствующие стороны будут привлекать специалистов из общественных, экономических, политических и военных групп. 24 карточки (по 6 каждого типа) станут основной силой для достижения определённых целей на мировой арене.

Захват влияния в пятнадцати странах и шесть мировых событий определят внешнюю политику государств и приблизят игроков к победе.

Свои достижения оппоненты отразят на карточках - для победы в "холодной войне" необходимо набрать 100 очков влияния. Этим мы сейчас и займёмся...

Юстас Алексу...

Соперники выбирают державу,интересы которой они будут представлять, получают под своё командование группу из шести агентов, располагают перед собой карточку подсчёта очков, квадратный маркер и жетон превосходства.

Весы вручите самому подозрительному игроку. В последующих раундах их получит оппонент, набравший наименьшее количество очков (при ничьей он достанется игроку с наименьшим количеством победных очков). Цели и группировки перемешиваются раздельными стопками и располагаются между соперниками.

В начале каждого раунда переворачивается верхняя цель из соответствующей стопки. Соперники внимательно изучают карточку, а затем отправляются в свою штаб-квартиру и решают, кого из агентов отправить на задание.

Карточки шпионов располагаются картинкой вниз перед игроками, вернуть агента с задания или заменить его другим сотрудником невозможно.

Далее, владелец жетона с "часами" определяет очерёдность хода (назначает первого игрока текущего раунда). Начиная с этого "счастливчика", соперники поочерёдно снимают по одной карте с колоды групп и располагают их перед собой вертикально картинкой вверх.

Максимальное количество групп, которые может нанять игрок, определяется значками "людей" в левом углу карты целей. Оно может колебаться от одной (события) до пяти (захват государства). Превышать это значение запрещено даже при помощи специальных карт.

Число в правом нижнем углу "цели" - количество победных очков, которое получит игрок, выигравший данную карточку. В правом верхнем - ценность группировок при равном счёте.

Ранее выигранные специальные карточки целей можно использовать, активировав особое свойство в соответствующую фазу текущего раунда. При этом победные очки сгорают...

Символ и сила группы располагаются в левом верхнем углу карточки. Складывая числа, соперники стремятся получить сумму, указанную в центре карточки текущей цели.

Каждая группа имеет свои особые свойства, которые можно использовать, повернув карточку горизонтально. Например, экономисты могут вернуть одну ранее использованную карту в вертикальное положение, а армия - уничтожить любую карточку как у себя (полезно при переборе), так и у соперника. Карты, лежащие горизонтально, активировать нельзя, но они также участвуют в итоговом подсчёте сил.

В свой ход можно также спасовать и понаблюдать за соперником. Если спасовали оба (либо оба набрали необходимое количество карточек), начинается заключительная фаза текущего противостояния.

Игрок, собравший максимальную сумму (не превышающую необходимое значение цели) кладёт свой жетон превосходства на цель. Но пока рано радоваться - оба агента вскрываются и вступают в игру, согласно своей инициативе. Эти хитрые личности способны кардинально изменить ход поединка. Например, шпион может вырвать победу у соперника, а директор приносит не одну, а две карты целей в случае вашей победы.

Но не всё так просто в этом безумной мире: если сумма групп игрока превысила число, указанное на карточке текущей цели, то это вызывает волнения и беспорядки, агент безжалостно уничтожается (навсегда выбывает из игры), а соперник побеждает в текущем раунде (если сам не увлёкся политическими интригами).

Карта цели достаётся самому удачливому игроку, он передвигает свой маркер на необходимую позицию на треке победных очков.

По окончании раунда карты групп вновь возвращаются в общую колоду, вся стопка перемешивается, использовавшиеся в текущем раунде агенты временно выбывают из игры на один раунд (уничтоженные или ликвидированные киллерами сотрудники навсегда покидают игру). Открывается новая цель, и начинается новый виток "холодной войны".

Побеждает держава, первая набравшая 100 и более победных очков. Победитель получает нефть, газ, уголь и прочее, прочее, прочее...

Взорвав планету.

Несложная, хаотичная и непредсказуемая, по большей части, игра на тему политического противостояния двух держав, одна из которых, увы, канула в историю вместе с самой могущественной разведывательной структурой в мире. Но, не будем о политике, а вернёмся к игре, благо данную "Холодную войну" можно представить как в шпионском, так и в средневековом оформлении - смысл происходящего на столе от этого не изменится.

А происходит следующее: соперники поочерёдно тянут абсолютно случайные карты, стараясь набрать в сумме число, близкое к открытой в данном раунде карте цели. Повлиять на приход карт в руку соперники не могут (за исключением "аналитика"), поэтому остаётся полагаться только на удачу. Слегка повлиять на ситуацию могут шпионы, но их свойства также зависят от исхода поединка, и гарантировать победу они не могут.

Одним словом, игра сильно зависит от Его Величества Случая, поэтому игрокам с несчастливой рукой (наложенным проклятием, наговором и так далее) противопоказана. Остальные могут получить удовольствие от ощущения того, что своими продуманными действиями упорядочивают хаос и влияют на исход поединка. В "Холодной войне" достаточно строгий и своеобразный дизайн в стиле 80-х, рассчитанный на любителя. Тем не менее, соответствующую атмосферу того времени он создаёт. Развлекательная коробочка для молодёжной компании.

Представленная в обзоре игра есть в ассортименте магазина "Hobby Games ", продавцы которого проконсультируют и помогут в выборе интересующего вас товара.

Почему в ЦРУ долго не могли разгадать, как КГБ вычисляет их агентов.

ЦРУ тщетно пыталось выявить в своих рядах перебежчиков, сливавших СССР информацию об агентах, и не подозревало, что в КГБ разработали систему, позволявшую эффективно выявлять сотрудников американских спецслужб и срывать их операции.

Охваченные паранойей руководители ЦРУ винили в провале своих агентов возможных «кротов», хотя проблема заключалась в том, что они недооценивали аналитические способности КГБ, утверждает преподаватель международных отношений Кембриджа и автор книги о советской разведке Джонатан Хеслам.

Во времена холодной войны КГБ с легкостью вычислял американских агентов, действовавших под прикрытием, что приводило к срыву операций и заставляло руководителя контрразведки Джеймса Энглтона подозревать всех своих сотрудников в работе на СССР, пишет Хеслам в статье для издания Salon.

По словам эксперта, после 1991 года Управление предлагало крупные суммы Юрию Тотрову, которого американцы прозвали «теневым начальником отдела кадров ЦРУ», чтобы тот издал «мемуары» и раскрыл советские методы разведки, однако тот отказался.

Впервые Тотров стал применять свою систему вычисления сотрудников американских спецслужб в конце 1950-х годов в Таиланде и позднее в Японии – двух странах, находившихся под сильным влиянием США, пишет Хеслам.

Вернувшись в Москву, он стал исследовать архивы КГБ, чтобы выявить закономерности в поведении сотрудников ЦРУ под наблюдением, изучал специальную американскую литературу и открытые данные полицейских служб разных стран. Позже к этой работе были подключены коллеги из стран Организации Варшавского договора и Кубы.

В результате Тотров выделил 26 неизменных признаков агентов разведслужб США за границей – это не считая того, что вновь прибывшие сотрудники ЦРУ наследовали от предшественников те же должности, квартиры и автомобили, поскольку постоянно обновлявшаяся кадровая служба в Лэнгли уделяла этим вопросам недостаточно внимания. Хеслам приводит список маркеров, которые использовал Юрий Тотров.

Агенты под прикрытием получали намного больше, чем настоящие дипломаты, и не всегда возвращались домой по истечении трех-четырех лет. Настоящие дипломаты поступали на службу в возрасте 21–31 года и в обязательном порядке проходили трехмесячное обучение перед началом работы, кроме того, натурализованные американцы могли стать дипломатами только по истечении девяти лет с момента принятия гражданства. Как правило, сотрудников ЦРУ по возвращении на родину не вносили в списки Госдепартамента либо вносили как работников планово-исследовательских, разведывательных, консульских и связанных с безопасностью подразделений.

Биографии таких сотрудников содержали очевидные пробелы, они могли менять город пребывания внутри страны, реорганизации внутри посольства не влияли на их звания, кабинеты и телефоны, которые размещались в специальных зонах посольства. Как правило, агенты владели несколькими иностранными языками и официально занимались политическими или консульскими вопросами. Сотрудники ЦРУ были замечены за использованием телефонных автоматов в рабочее время и зачастую назначали встречи на вечер. В отличие от дипломатов, соблюдавших строгие протокольные правила, агенты могли появляться и уходить с мероприятий в любое время.

По мнению автора, тот факт, что Юрий Тотров мог вычислять американских агентов «в объемах телефонного справочника», свидетельствовал о структурных дефектах правительства США, унизительных для внешней разведки.

20 декабря исполнилось 100 лет со дня основания Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) из которой выросли все советские спецслужбы. Как строились отношения разведок СССР и США в годы «холодной войны».

Всего за несколько дней до профессионального праздника российских чекистов президент США Дональд Трамп сообщил, что Центральное разведывательное управление США предоставило своим российским коллегам информацию о готовящемся в Петербурге террористическом акте.

Полученная информация помогла российским силовикам предотвратить взрыв и спасти жизни сотен людей. Сотрудников ЦРУ поблагодарил, позвонив президенту США, президент России Владимир Путин.

КГБ - ЦРУ: заклятые друзья и лучшие противники

Говоря о помощи ЦРУ российским спецслужбам, Трамп, возможно, вспоминал историю из собственной жизни. В 1992 году бизнесмен помогал съемочной группе российского режиссера Леонида Гайдая в съемках комедийного фильма «На Дерибасовской хорошая погода». Речь в фильме шла как раз о том, что ЦРУ и КГБ теперь совместно борются с общим врагом - «русской мафией».

И хотя имело место некоторое творческое допущение - ЦРУ отвечает за внешнюю разведку и не борется с криминалом внутри страны - история «холодной войны» показывает, что такой сюжет действительно мог возникнуть. Хотя КГБ и ЦРУ вели между собой жесткую битву, в ней было все - и сотрудничество, и помощь и даже взаимные симпатии между советскими и американскими разведчиками.

Сенатор Совета Федераций Игорь Морозов, служивший в органах внешней разведки КГБ, рассказывает, что во взаимодействии с ЦРУ были «разные периоды отношений». Необходимость установления тайных линий осознавалась когда происходили трагические случаи.

Например, в 1970-е годы в одной из европейских стран сотрудники американских спецслужб ликвидировали советского разведчика, и почти сразу в США был избит еще один офицер КГБ. В ответ, рассказывает Морозов, СССР принял жесткие меры, что вынудило американцев выйти на одиночные неофициальные контакты.

Между спецслужбами установилось негласное правило: не прибегать к физическому устранению противников. И несмотря на продолжающуюся войну - пусть и «холодную» - оно с тех пор соблюдалось.

Созданный советскими и американскими разведслужбами канал коммуникации - зашифрованная телефонная линия - носил неофициальное название «канал Гаврилова». По одной из версий, название произошло от имени русского поэта Гавриила Державина. «Обе стороны использовали «канал Гаврилова» чтобы избежать потенциального кризиса в отношении двух разведывательных служб, а также обсуждать вопросы, представляющие интерес для обеих сторон», - писали в книге «Главный враг» исследователи ЦРУ Милтон Беарден и Джеймс Ризен.

Постоянный же канал связи между КГБ и ЦРУ был установлен в начале 1980-х, когда у власти в США находился весьма консервативный президент Рональд Рейган, называвший СССР «Империей зла». Инициатором создания канала был глава ЦРУ Вильям Кейси. Тогда же произошла первая негласная «мирная» встреча между сотрудниками КГБ и ЦРУ. О неофициальных каналах связи, вспоминал впоследствии в одном из интервью тогдашний глава Первого главного управления КГБ Леонид Шебаршин.

Иногда, по его словам, информацией делились на высоком уровне, если дело касалось, например, террористической угрозы. Шебаршин характеризовал эти контакты как «довольно эффективные». Сами же встречи проходили чаще всего в Вене, столице нейтральной Австрии.

В 1984 году США воспользовались каналом, чтобы узнать у советских коллег, известно ли им что-либо о похищении шефа резидентуры ЦРУ в Бейруте Вильяма Бакли. Он был похищен группой «Исламский джихад», террористической организацией, которую поддерживал Иран. Эта страна находилась в те времена во враждебных отношениях как с СССР, так и c США.

Советские разведчики обещали помочь, однако резидента спасти не удалось, под пытками он умер в руках своих похитителей.

«Холодная война» не оставляла повода для сантиментов ни у США, ни у СССР. Противостояние сверхдержав велось во многом на территории третьих стран. Но это не мешало противникам относиться друг к другу с определенным уважением. «Я помню, что те советские разведчики из ГРУ и КГБ, против которых мне приходилось работать, были высокопрофессиональными людьми. Многие из них были подготовлены лучше, чем офицеры ЦРУ», - вспоминал бывший высокопоставленный офицер ЦРУ Филипп Джиральди.

Джиральди рассказывал, что когда работал в Турции, иногда даже обедал вместе с офицером ГРУ из аппарата посольства СССР в Стамбуле. «У него был турецкий лучше, чем у турок», - вспоминает ветеран ЦРУ.

После прихода к власти Михаила Горбачева контакты между ЦРУ и КГБ через «канал Гаврилова» активизировались. Бывали и курьезные случаи. После встречи американских и советских рыцарей «плаща и кинжала» в Хельсинки в 1989 году тогдашний руководитель контрразведки США Гус Хатэвей забыл в помещении, где проходило общение, свой бумажник. Офицеры КГБ вынуждены были гоняться за ним по всему городу, чтобы отдать незадачливому коллеге потерю.

Неофициальные встречи в конце 1980-х стали проводить и ветераны КГБ и ЦРУ, по воспоминаниям участников, проходившие во вполне дружественной обстановке.

Бывшие рыцари «холодной войны» признавались, что испытывали друг к другу уважение и с опаской смотрели на стремительно менявшийся вокруг них мир. Многие профессионалы считали что сотрудничество между спецслужбами должно заключаться не только в обмене информацией. «ЦРУ и СВР должны проводить совместные операции, чтобы предотвращать возможное возникновение очагов терроризма», - писал в своей совместной книге с американским журналистом Грегори Файфером бывший советский резидент в США Виктор Черкашин.

«Старые мальчики» спешат на помощь

Бывшие сотрудники ЦРУ и КГБ, которые сами называли себя «old boys» (старые мальчики), даже создали совместную рабочую группу. Она должна была вырабатывать рекомендации для правительств обоих стран. Предложения об обмене информацией между спецслужбами легли на стол руководству ЦРУ, а также всесильному главе КГБ СССР Владимиру Крючкову.

Вопреки своему образу догматика, Крючков, которого в КГБ за глаза сотрудники называли «бухгалтер», понимал необходимость сотрудничества с американцами.

Как утверждает в своей книге «Тайные войны ЦРУ» историк разведки Стивен Колл, в начале декабря 1987 года, Крючков встретился в небольшом ресторанчике в Вашингтоне со своим коллегой, могущественным замдиректора ЦРУ Робертом Гейтсом. У СССР внутри ЦРУ был свой высокопоставленный агент Олдрич Эймс, отвечавший за контрразведку на советском направлении.

Это давало Крючкову определенное превосходство над своим американским собеседником. Однако Крючкову, как пишет Колл, нужна была помощь США, чтобы найти политический выход из ситуации в Афганистане. Американцы согласились помочь, однако даже когда решение было принято, договоренности соблюдались не во всем - моджахеды, которых поддерживало ЦРУ, периодически нападали на советские военные колонны.

При этом даже после вывода войск, уже в 1990-е годы, спецслужбы США и новой России продолжали сотрудничество. Сенатор Морозов вспоминает один из таких случаев. Резиденты США обратились к российским коллегам с просьбой помочь найти похищенных сотрудников Красного Креста.

Они пропали на территории контролируемой войсками лояльного России президента Мухаммеда Наджибуллы. История разрешилась благополучно, сотрудники были найдены, и со стороны ЦРУ было высказано немало благодарностей, вспоминает Морозов.

Эксперт заключает, что хотя «противодействие разведок будет существовать, у государств, которые ведут активную политику, могут возникать общие интересы».

Подпишитесь на нас

Долгое время гриф «Совершено Секретно» лежал на работе ПГУ КГБ СССР. Особенно на работе Первого Главного Управления Внешней Разведки СССР против Соединенных Штатов Америки.

Доктор исторических наук, генерал-лейтенант, бывший заместитель ПГУ, начальник Информационно – Аналитического Управления КГБ СССР, Николай Леонов рассказывает, как шла работа советской разведки на различных континентах.

«ЗАВТРА». Николай Сергеевич, вы были специалистом по Латиноамериканскому направлению работы Первого Главного Управления КГБ СССР, насколько ваша работа на этом направлении советской разведки была важна для СССР?

Николай ЛЕОНОВ . Противостояние между СССР и США в то время, в основном, проявлялось в соперничестве за влияния именно в третьем мире.

Тогда, собственно говоря, и был сформирован такой принцип: «С кем пойдет третий мир, тот и одержит, в конечном итоге, геополитическую победу!». С военно-политической точки зрения, наши позиции в тот момент в странах третьего мира были предпочтительнее. Потому что лидеры большинства тех стран, которые объединились в движение неприсоединения, в гораздо большей степени разделяли социалистические идеи, нежели идеи либерально рыночного толка. В связи с тем, что общественный характер производства и социалистическая форма ведения хозяйства позволяли сконцентрировать ресурсы государства в одном кулаке и так же, достаточно быстро решать национальные проблемы, и это их в социалистической системе хозяйства привлекало.

Но с точки зрения экономической преимущество было на стороне Соединенных Штатов Америки. Были страны, которые в военно-политическом плане были связаны с нашей страной, получая и мировоззренческую подпитку, и вооружение, но реально гражданско-экономическая связь была с США.

Например, Сирия, очень близкая и дружеская страна по отношению к СССР. Военные и торговые корабли нашей страны базировались в ее портах, тем не менее 98% ее экономических связей находились на Западе. В этом была такая разбалансированность отношений СССР и стран третьего мира.

Но мы, сотрудники ПГУ КГБ СССР, стремились укреплять позиции своей страны в странах Латинской Америки, и опорными базами были, конечно, Куба, в меньшей степени Никарагуа, и другие страны этого региона, которые пытались повторить строительство социалистического эксперимента. К лидерам этих стран бесспорно можно отнести президента Чили доктора Альенде.

После революции в 1968 году мы много помогали панамскому народу в том, чтобы он смог вернуть под свой контроль Панамский канал и получить его в свою собственность, это же была американская водная артерия.

Мы тогда добивались больших успехов и если бы не произошло то, что произошло в 1991 году, облом в самом нашем государстве, то силы, которые были задействованы на внешнем фронте, в том числе и в Латинской Америке, были достаточно велики, чтобы практически гарантировать нашу конечную победу.

«ЗАВТРА». Вашей главной задачей, как сотрудника Внешней Политической Разведки СССР, было влияние на правительства стран Латинской Америки, или вербовка сотрудников ЦРУ США, поскольку, не зная планов врага, невозможно принять ни наступательных, ни контр мер?

Николай ЛЕОНОВ. Я бы даже не стал разделять эти вопросы, поскольку перед сотрудниками ПГУ КГБ СССР всегда стояло решение комплексных задач, и вербовка работников Центрального Разведывательного Управления США и вообще американцев, которые могли быть допущены к государственным секретам своей страны, как дипломатических, экономических и военных ведомств. Параллельно с этим, в тех странах, где открывалась возможность воздействовать на политическую ситуацию через его истеблишмент. Там, конечно, мы работали с правительством этих стран, с видными политическими деятелями, с парламентариями, с журналистами с тем, чтобы подготовить почву для укрепления в данных странах позиций Советского Союза, или сейчас России, поскольку это будут вечные задачи разведки.

«ЗАВТРА». Тогда позвольте задать вопрос относительно технических способов работы. В ряде книг говорится, что на территории Мексики, где вы были резидентом, ваши коллеги проводили оперативные встречи с агентами ПГУ из АНБ, как Р. Липка и ЦРУ, как О.Эймс?

Николай ЛЕОНОВ. Мы действительно проводили встречи с нашей агентурой, которая приобреталась в Соединенных Штатах Америки и других капиталистических странах на территории Мексики.

Это делалось по той причине, что контрразведывательный режим в США естественно был более строгим и жестким, и многие американцы сами предпочитали встречаться с советскими разведчиками, выезжая за рубеж своей страны. Например, в Канаде или Мексике - поскольку граница у них с США очень протяженная и прозрачная, её ежедневно пересекают сотни тысяч людей. Контроль на этих границах ни тогда, ни сейчас, как американцы не стараются, не может быть стопроцентно эффективным.

Тем более поданные США проезжали через границы с малым грузом, эти встречи проходили успешно, не вызывая проблем, с точки зрения, безопасности агентурной связи нашей разведки.

«ЗАВТРА». Но ваше ведомство не могло иметь большое количество агентов в Управлениях Бразильской или Мексиканской Контрразведки. В связи с этим, приходилось ли вашим коллегам, получая сведения от местной агентуры и подвергая их анализу, чтобы узнать, что будет предпринято США на Латиноамериканском континенте, запрашивать сведения об этой ситуации в резидентуре ПГУ КГБ СССР, чтобы предпринять контрмеры по действиям ЦРУ США на данном континенте?

Николай ЛЕОНОВ. Это была обычная процедура. Ведь резидентура разведки любой страны, планируя, какое-то мероприятие, обязательно ставит пару задач. Сформулировать их можно так, а к чему это приведет, каков будет конечный результат, и каковы будут наши планы, в случае, если результат наших действий будет неблагоприятным?

В случае неудачи или даже срыва операции, Поэтому, всегда заранее планируются пути отхода, или пути локализации тех негативных последствий, которые могут образоваться в результате предпринятых разведкой какой-то страны действий.

А процесс анализа везде прост, он состоит из двух этапов, сначала накапливается какая-то информационная база. Ведь, если у вас мало оперативной базы, то никакой анализ ситуации, где бы то не было, не поможет, поскольку в этом случае можно только предполагать. Но, когда есть достаточное количество информации, как в математической задаче, и вы начинаете из этого материала выстраивать логические решения, то тогда найдется аналитический ход. Анализ это вторичная фаза в работе с информацией, первичная всегда ее сбор, а когда есть достаточное количество информации для размышления о том, какая тенденция и в каком направлении начинает доминировать и в каком направление пойдет развитие событий, эта фаза называется анализом.

«ЗАВТРА». Николай Сергеевич, я недаром упомянул Мексику, где вы, если я не ошибаюсь, были резидентом ПГУ КГБ СССР. Как Вы могли бы прокомментировать заявление одной из демократических газет, где было сказано, не без помощи О. Калугина, что полковник ПГУ КГБ СССР из Управления «К» О. Нечипоренко был выдворен из Мексики в связи с тем, что он занимался подготовкой на ее территории военного переворота. И в его обязанности входил подкуп просоветской прессы и военных, которые привели бы к власти в Мехико просоветски настроенного правительства?

Николай ЛЕОНОВ . Это заявление можно квалифицировать, как невежественную чушь и выдумку. Никакого переворота не в одной стране мира мы не планировали, и это бы вообще было смешно, если бы разведка так могла осуществлять перевороты государственных строев, весь мир трясся бы до бесконечности от них.

А Олега Максимовича Нечипоренко я очень хорошо знаю, сейчас это полковник запаса СВР, автор работ по всем обстоятельствам по убийству президента США Кеннеди. Он был выслан из Мексики по совсем другим причинам. Американцам удалось завербовать тогда и увести на свою сторону одну молодую женщину, сотрудницу Торгового Представительства СССР в Мексике. Я не знаю всех деталей, как она ушла к американцам, какую она наговорила им информацию, которая ей была известна о положении в советской колонии, единственно, что она точно знала, что Нечипоренко является кадровым офицером разведки. И поэтому все стрелы этой предательницы пошли по Нечипоренко, после чего он был объявлен персоной нон-грата. И не потому что готовил переворот, а за то, что он был сотрудникам разведки КГБ ССС, и надо было предать побольше шуму ухода этой предательницы. И таким образом получился удвоенный резонанс к бегству этой, в общем – то ничтожной фигуры, которая была коммерческим корреспондентом торгового представительства!

«ЗАВТРА». Выше вы коснулись проблемы Чили и помощи доктору Альенде. Так, что же, по вашему мнению, не дало возможность СССР предоставить военную помощь этому президенту Чили, который был одним из немногих союзников СССР на Латиноамериканском континенте. Ведь в 1979 году у ПГУ КГБ СССР были сильные позиции, в виде агентуры в ЦРУ США, которые могли бы предупредить своих кураторов из числа работников ПГУ КГБ СССР, что военный переворот в Чили неотвратим?

Николай ЛЕОНОВ. Вот это и помешало, что мы знали, что переворот неотвратим, а соотношение сил в Чили, совершенно очевидно, было не в нашу пользу. Поэтому мы и не оказали всей помощи, которую можно было бы оказать.

Я помню, что были обсуждения этого вопроса, давать ли Чили новый заём, 30-40 миллионов долларов, посылать ли , о чем, кстати, просил никто иной, как Пиночет, который, будучи главнокомандующим сухопутными войсками при Альенде, приезжал в Москву, и вел переговоры о приобретении советского оружия.

Мы, разведка КГБ СССР, всегда были против и того, и другого, потому что Альенде играл всегда по чисто демократическим правилам. Он был наивным демократом, он ни коим образом не решался применить какие-то силовые приёмы к своим очевидным противникам, которые, кстати, развязали против него настоящий террор. Тем не менее, Альенде считал, что все в Чили должно развиваться в рамках абсолютной, чистой и стерильной демократии.

Ведь, он все время обращался к парламенту и к судам, и кончилось тем, что те самые «борцы за демократию» устроили военный переворот с расстрелом президентского дворца, с убийством самого президента.

«ЗАВТРА». Давайте коснемся технологий вербовки агентуры ПГУ КГБ СССР на территории США. Добровольная явка в Посольство СССР в США многих работников спецслужб США с предложением о сотрудничестве - это следствие плохой работы ФБР или хорошей работы контрразведывательных подразделений спецслужб КГБ, что прощупывали и сотрудников ЦРУ США Ли Говарда, Эймса и Липку из АНБ?

Николай ЛЕОНОВ. Контрразведка КГБ СССР здесь не причем, потому что многие сотрудники спецслужб США приходили, как вы правильно отметили, в советское посольство СССР с предложением своих услуг, что, конечно говорит, о плохой работе ФБР.

Но это говорит и о том, что подданные США, служившие в спецслужбах своей страны, питали симпатии к нашей стране. К ее строю, ее культуре, и добровольно предлагали свои услуги сотрудникам нашей разведки, а подобных фактов разведки знала очень много. Ведь лучшая агентура нашей страны была приобретена сотрудниками разведки СССР не за деньги, а на идеологической основе их симпатий к нашей стране.

А служба нашей контрразведки в этих операциях играла очень важную роль, потому что ей надлежало принять решение и ответить на вопрос, кто пришёл провокатор или честный доброжелатель? И решить этот вопрос было не очень просто, поскольку провокатор мог принести и документы. Или вызвать вас на встречу в городе, во время которой вы можете попасть в западню, со всей последующей скандальной историей, шумом в прессе и так далее. Вот в этом случае помогала контрразведка.

Когда же американские спецслужбы узнали, что многие люди из числа подданных США приходили к нам таким путем, они стали подсылать к нам провокаторов, причем десятками, и мы довольно быстро научились отделять зерна от плевел, и в этом большая заслуга нашей контрразведки.

«ЗАВТРА». В ряде книг, написанных на документальной основе, например, «Дело Ханссена. «Кроты» в США» А. Колпакиди и Д. Прохорова, утверждается, что главным мотивом для сотрудничества с ПГУ КГБ СССР у таких ее золотых агентов, как начальник отдела контрразведки ЦРУ О. Эймс, как представитель ФБР в Госдепе Р. Ханссен был только материальный мотив.

Николай ЛЕОНОВ. В ПГУ КГБ СССР было специальное подразделение, которое и вело дела особо важных агентов, но, я помню, что американские спецслужбы на основании судебных процессов над теми, кого вы назвали, пришли к выводу, что в Соединенных Штатах имеется категория людей, уязвимых для вербовки спецслужбами других стран с точки зрения их материальных затруднений.

Тогда спецслужбы США провели обследования основных категорий служащих Госдепа, Пентагона и других агентств и выявили более четырех тысяч фамилий сотрудников государственных учреждений своей страны, которые в той или иной степени испытывали материальные затруднения.

Долги, крупные кредиты под строительство домов, что не совсем обеспечивалось их денежным содержанием. Все эти четыре тысячи человек попали под колпак ФБР США как потенциально уязвимые лица. Но вы сами понимаете, что говорить только о материальном факторе, как о главенствующем факторе сотрудничества служащих из спецслужб США с разведкой КГБ СССР никогда нельзя. Он мог стать детонатором, или одним из компонентов решения сотрудничать с советской, а затем российской разведкой. К тому же деньги за предоставленные сведения им могли заплатить и Китай, и Израиль, которые тоже ведут на территории США разведывательную работу. А поскольку Советский Союз был оппонентом США – приход к спецслужбам СССР заведомо нёс заряд политической воли.

«ЗАВТРА». А, что могло сгубить агентов такого уровня, как Ханссен, Эймс и им подобные?

Николай ЛЕОНОВ . На мой взгляд, это предательство. Агенты такого уровня провалиться сами по себе не могли.

«ЗАВТРА». А мог ли Олдрич Эймс быть причастным к обнаружению в своих рядах таких крупных «кротов» в ПГУ КГБ СССР, как Гордиевский, Южин и Моторин?

Николай ЛЕОНОВ . Эймс мог выдать материалы о вербовках, которые прошли через его руки.

Что же касается Олега Гордиевского - его раскрытие не связано ни с одним из американских источников ПГУ КГБ СССР. Контрразведка давно подозревала Гордиевского в сотрудничестве с противником. Вся эта эпопея, в виде вызова его в Москву, неудачной попытки задержания,
бегства из СССР – была вызвано тем, что у КГБ были очень сильные подозрения в его адрес. Однако не было «железных» материалов, которые позволили бы не играть с ним в кошки-мышки, а надеть на него наручники, и отправить в следственный изолятор

«ЗАВТРА». Значит, как бы он не хвастался в своих мемуарах, что долгое время был самым неуловимым агентом в КГБ СССР - это не совсем правда?

Николай ЛЕОНОВ . Любой предатель, когда пишет мемуары, не заслуживает ни малейшего доверия, потому что ему надо оправдываться перед теми людьми, которые стали его новыми хозяевами. Он обязательно преувеличивает свою значимость. Поэтому из рядовых работников в своих же мемуарах, все превращаются в супершпионов, хотя реально, как правило, они занимали более чем скромное место в системе разведывательной службы нашей страны.

«ЗАВТРА». Если мы коснулись предательства, то, кем был, по вашей оценке, предателем или, как он сам заявлял, жертвой похитивших его сотрудников ЦРУ в Риме в 1985 году, а затем пришедший с повинной весной того же года в Посольство СССР в Вашингтоне, полковник ПГУ КГБ СССР В. Юрченко?

Николай ЛЕОНОВ . Я хорошо помню этот факт, потому что сам отправлял Виталия Юрченко за границу и формулировал ему задание для этой его командировки, и был готов взять на себя ответственность за акцию, которую осуществил Юрченко с уходом к противнику. К моменту краткосрочной командировки в Рим, он был сотрудником Первого отдела ПГУ КГБ СССР и был под моим непосредственным подчинением. Все, что он говорил впоследствии на своей пресс-конференции в Москве, по большому счету – ложь. Поскольку, как только он вернулся в Посольство СССР в Вашингтоне, наши работники взяли у него анализы мочи и крови, которые показали, что все у него соответствовало норме обычного здорового человека, хотя он заявляя о том, что его пичкали препаратами в застенках ЦРУ. Его бегство и возвращение остаются в большой степени до сих пор определенной загадкой.

И мы, сотрудники ПГУ КГБ СССР, в его предательстве не сомневаемся, и все меры, которые предприняли по оперативной линии, были продиктованы твердым убеждением, что он ушел добровольно.

Его не подвергли, по возвращению в Москву, судебному преследованию, потому что это произошло в политически выгодный для нас момент. Он вернулся в СССР, когда Горбачеву предстояла первая встреча с президентом США Рональдом Рейганом. Нам было очень важно использовать версию Юрченко, что американцы пичкали его психотропными препаратами. И Юрченко сыграл свою роль, как политический актер. Но в том, что он выдал противнику вещи, которые составляют государственную тайну, никаких сомнений нет.

«ЗАВТРА». А вы можете допустить, что Юрченко выдал при допросе двух агентов ПГУ КГБ СССР, которых в том же 1985 году пришлось вывести из игры, сотрудника ЦРУ Эдварда Ли Говарда, и начальника Русского отдела Радиостанции «Свобода» Олега Туманова, которых вашим коллегам удалось благополучно доставить в Москву?

Николай ЛЕОНОВ. Допустить, что ваша версия верна на счет тех, кого выдал Юрченко, я могу, поскольку я не знаю, знал ли он их. Юрченко не признался, что же выдал, он все время твердил одну и ту же пластинку, что его одурманили какими-то препаратами, в результате чего он не помнит, что говорил ведшим его допрос работникам спецслужб США.

«ЗАВТРА». Возможно ли в практике работы разведок то, что Юрченко описал после своего возвращения из США?

Николай ЛЕОНОВ. Разведки часто договариваются между собой о правилах их поведения. И у нас с ЦРУ США были встречи, во время которых было достигнуто соглашение о том, что нельзя переносить войну умов в войну с чисто физическими элементами. Разведчик беззащитен – его можно поймать, вколоть ему, что угодно, но тогда это откроет бесконечную череду убийств. На это ни одна разведка не пойдет.

«ЗАВТРА». А сотрудничество резидентур ЦРУ США на разных континентах от Латиноамериканского до Африканского с кураторами наркотрафика, с другими преступными элементами - возможно?

Николай ЛЕОНОВ . Это была разрешенная тактика работы Центрального Разведывательного Управления. Была специальная директива, которая разрешала сотрудникам ЦРУ США вступать в контакты и использовать преступные элементы, среди них могут быть и наркобароны, и чистой воды уголовники.
А работникам ПГУ КГБ СССР такие контакты были запрещены, у нас были указания, которые дели невозможным связь с любым криминальным элементом.

«ЗАВТРА». Насколько, по вашему мнению, спецслужбы являются неуязвимыми для властей США? Многие историки и журналисты утверждают, что директор Федерального Бюро Расследований Эдгар Гувер был причастен к убийству президента США Д. Кеннеди. Тот хотел ограничить влияние спецслужб на проводимую им политику, снял после неудачной высадки в заливе Свиней десанта кубинских эмигрантов с поста директора ЦРУ А. Даллеса, собирался отправить в отставку и самого Гувера .

Николай ЛЕОНОВ . Спецслужбы США, как и пресса, как и крупный капитал, конечно, время от времени начинают делать свою политику, влияя на руководство Соединенных Штатов Америки. Достаточно сказать, что Джимми Картер, придя к власти в 1976 году, очень сильно раскассировал ЦРУ. Он тогда создал специальную Комиссию Конгресса США по расследованию деятельности ЦРУ. Тогда то и всплыли такие сведения, что ЦРУ США самостоятельно привыкло убивать государственных деятелей чужих стран. Оказалось, что они были причастны к убийству в Африке Лумумбы, в Латинской Америке к убийству Че Гевары, было открыто несколько планов по убийству Фиделя Кастро.

Благодаря докладу Комиссии был открыт план сотрудничества ЦРУ США с военной хунтой в Чили с целью военного переворота и свержения в Чили доктора Альенде. Из этого доклада, как из рога изобилия, сыпались и другие кошмарные факты о деятельности ЦРУ США. В результате этого расследования численный состав ЦРУ был сокращен, было запрещено заниматься прямыми террористическими актами, было рекомендовано Конгрессу США впредь не выделять огромные деньги на добычу информации.

И такие удары президенты США время от времени наносили по ЦРУ.

«ЗАВТРА». А Федеральное Бюро Расследований было так же уязвимым для президентов США?

Николай ЛЕОНОВ . ФБР куда менее уязвимо для властей своей страны, поскольку организация работает внутри США и имеет достаточно славную историю своего возникновения. Оно ведет не только политические и контрразведывательные операции на территории США, на ФБР лежит задача по расследованию всех крупных преступлений на территории Соединенных Штатов Америки. В этом смысле американцы видят в Федеральном Бюро Расследования эффективный орган по защите безопасности их интересов. И этот авторитет, нажитый ФБР на внутренних делах, подкрепляется успехами, что ФБР имело в борьбе с иностранными разведками, в том числе, и с разведкой нашей страны, поэтому ФБР пользуется достаточно высокой репутацией в американском обществе.

Хотя назвать ФБР безупречным и абсолютно эффективным, конечно, нельзя. Ведь агенты ПГУ КГБ СССР, чьи имена часто всплывают в прессе, работали в нем и годами носили нашей разведке громадное количество материала, ФБР, как говорят, в это время хлопало ушами. Пока не наступили демократическое время и американцы каким-то образом узнали о наличии ценных агентов нашей разведки в стенах ФБР.

«ЗАВТРА». После августа 1991 года в Москве было открыто представительство ФБР. Это ведомство может оказывать какую-то поддержку проамериканским силам в России?

Николай ЛЕОНОВ. Не только может, она есть и идёт в открытую. Ряд олигархов, которые в США считаются столпами демократии, все время получали инструкции от Госдепа США, и долгое время владели влиятельнейшими изданиями.

В России до сих пор происходит чудо. В Москве на особом статусе работает радиостанция «Свобода». Это целое огромное бюро с колоссальным штатом корреспондентов по всей России, иначе говоря, со своей разведывательной сетью.

А вся информация в нашу «независимую» прессу на 80% идёт из американских источников. Джордж Буш-младший с первый встречи же с президентом В. Путиным повторял ему, что он будет лично следить, как в России работает так называемая «свободная пресса». США всегда важно иметь в России свое присутствие. В 2003 году в газете «Коммерсант» американский посол Вершбоу открытым текстом связывал вхождение России в свободное содружество государств рыночной экономики с наличием журналистов типа Евгения Киселёва.

Россия напичкана агентурой Соединенных Штатов Америки, ведь у них имеется целая сеть неправительственных и, так называемых, некоммерческих организаций, по которым еще в мою бытность депутатом Госдумы, принимался закон об ограничении их контактов с Западом.

Разве в Соединенных Штатах есть некоммерческие и негосударственные организаций, которые бы работали в интересах России? Там сразу требуют, чтобы вы зарегистрировались в качестве агента иностранного государства. В России же их сеть действует легально. Я не могу, конечно, достать личные дела некоторых журналистов из архива ЦРУ США, но их поведение и действия в течение долгого времени говорят о работе против России.

Не стоит сомневаться, что американцы работают и среди депутатов Госдумы, и среди их помощников, и среди журналистов, особенно либеральной направленности. Людей, которые готовы выполнить их поручения, хватает - как было во время развала СССР.

Кстати, мы, работники спецслужб СССР, в свое время, точно так же искали депутатов парламентов, готовых при необходимости помогать проводить нашу внешнюю политику. Но у американцев такие люди есть и сейчас.

IM GEHEIM DIENST

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2016

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2016

* * *

Сотрудникам Центрального разведывательного управления, мужчинам и женщинам, посвятившим себя делу создания американской разведслужбы

Глава 1
О себе

Интерес к международным проблемам появился у меня рано, фактически еще в детские годы. Я был воспитан на историях о 131-дневном путешествии на парусном судне моего деда с отцовской стороны из Бостона в индийский Мадрас, где он был миссионером. По пути он чуть было не потерпел кораблекрушение. А в юности я часто бывал в Вашингтоне с дедушкой и бабушкой по материнской линии. Мой дед Джон Фостер был государственным секретарем в 1892 году при президенте Гаррисоне1
Гаррисон Бенджамин (1833–1901) – 26-й президент США (1889–1893). (Здесь и далее примеч. перев., кроме оговоренных особо.)

За участие в Гражданской войне он получил звание генерала. Позже был назначен посланником в Мексику, Россию и Испанию. Моя мать в свои юные годы провела много времени в столицах этих стран, а отец получил образование за границей. Я рос в атмосфере семейных дебатов о том, что происходило в мире.

Мои самые ранние воспоминания – об испанской2
Испано-американская война (1898), в результате которой США захватили Филиппины, острова Гуам и Пуэрто-Рико и установили протекторат.

И бурской3
Англо-бурская война (1899–1902), закончившаяся захватом Великобританией бурских республик в Южной Африке – Трансвааля и Оранжевого свободного государства.

Войнах. В 1901 году в возрасте восьми лет я жадно прислушивался к горячим спорам дедушки с его зятем Робертом Лансингом, который стал государственным секретарем при президенте Вудро Вильсоне4
Вильсон Томас Вудро (1856–1924) – 28-й президент США (1913–1921) от демократической партии.

Инициатор вступления США в Первую мировую войну. В январе 1918 г. выдвинул программу мира, активно поддерживал создание Лиги Наций.

, о достоинствах британцев и буров. Я даже изложил свое собственное мнение по этим вопросам в письменной форме – категорично и с орфографическими ошибками. Записки были обнаружены родителями и опубликованы в виде небольшой брошюры, которая пользовалась большим успехом в Вашингтоне и столичном округе. С таким «насилием над личностью» мне пришлось примириться.

После окончания колледжа в 1914 году за несколько месяцев до начала Первой мировой войны, будучи в полном неведении о драматических событиях, которые должны были вскоре разыграться, я отправился вокруг света, занимаясь преподавательской деятельностью в Индии, а затем в Китае и совершая длительные путешествия по Дальнему Востоку. В Соединенные Штаты мне пришлось возвратиться в 1915 году, а за год до вступления нашей страны в войну5
США вступили в Первую мировую войну 6 апреля 1917 г. на стороне Антанты (блок, в который входили Англия, Франция, Россия и еще более 20 государств).

Стал сотрудником дипломатической службы.

В течение последующих десяти лет я служил, занимая ряд весьма интересных должностей: вначале в Австро-Венгрии, где в 1916–1917 годах наблюдал начало распада Габсбургской монархии, затем в Швейцарии – наши войска вели тогда боевые действия в Европе, а я собирал разведывательные данные о том, что происходило за линией фронта в Германии, Австро-Венгрии и на Балканах. Таким образом фактически я был в большей степени офицером разведки, нежели дипломатом. В 1919 году меня направили на Парижскую мирную конференцию, где я помогал вести переговоры по заключению Версальского договора, участвовал в определении границ нового государства – Чехословакии и занимался проблемами, касающимися революции в России и установления мира в Центральной Европе. После завершения конференции был в числе тех, кто открыл нашу первую послевоенную миссию в Берлине в 1920 году, а после служебной командировки в Константинополь работал четыре года в качестве начальника отдела Ближнего Востока государственного департамента.

В 1926 году я еще не исчерпал любознательности к мировым проблемам, но истощил свои финансовые ресурсы, поэтому мне пришлось возвратиться к практической деятельности в области юриспруденции, поступив на работу в нью-йоркскую юридическую фирму, старшим компаньоном которой был мой брат6
Речь идет о старшем брате Аллена Уэлша Даллеса – Джоне Фостере. С приходом к власти администрации президента Д. Эйзенхауэра в январе 1953 г. он стал государственным секретарем.

Эта практика неоднократно прерывалась правительственными командировками, когда я выступал как официальный советник нашей делегации на конференциях Лиги Наций по вопросам сокращения вооружений. В ходе этой работы я встречался с Гитлером, Муссолини, Литвиновым и лидерами Великобритании и Франции.

Я был тесно связан со своим братом Джоном Фостером Даллесом не только практической работой в области юриспруденции. Хотя он и был старше меня на пять лет, мы провели вместе многие годы нашей юности. В летнее время в начале девятисотых годов, да и позже, как только позволяла работа, Фостер и я отправлялись на семейную дачу в Гендерсон-Харбор на юго-восточном берегу озера Онтарио. Ее построил дед Джон Фостер еще в конце прошлого столетия. Он был страстным любителем ловли окуней на удочку. Это увлечение унаследовали и мы с братом. Вскоре к деду присоединились мои отец и мать с пятью детьми, из которых брат Фостер был самым старшим. Зять Фостера – Роберт Лансинг и моя тетя Элеонора Фостер Лансинг завершали команду старшего поколения.

Здесь на лоне прекрасной природы мы не только увлекались рыбалкой, парусным спортом и теннисом, но и вели нескончаемые дискуссии по крупнейшим мировым проблемам, с которыми начала сталкиваться наша страна по мере роста своего могущества. Дискуссии, естественно, имели вес и авторитет, поскольку в них участвовали бывший государственный секретарь и государственный секретарь будущий7
Лансинг Роберт (1864–1928) – государственный секретарь в 1915–1920 гг.; Даллес Джон Фостер (1888–1939) – государственный секретарь в 1953–59 гг.

Мы, дети, были вначале лишь слушателями, но со временем стали принимать самое активное участие в дебатах по международным вопросам. Джон Фостер Даллес часто выступал как оратор, представлявший молодое поколение.

Мы были вместе в Париже в 1908–1909 годах, когда Джон работал над дипломом в Сорбонне, а я готовился к поступлению в Принстонский колледж. С 1914-го по 1919 год наши дороги разошлись, так как я отправился в кругосветное путешествие, а позднее приступил к службе в дипломатической миссии США в Вене. Но мы вновь встретились на Парижской мирной конференции в 1919 году. Наши задачи там были различными. Он принимал участие в работе по экономическим и финансовым вопросам мирного договора, я же – по политическим. Эта близость была мне дорога и продолжалась в последующие годы. Позже мы работали вместе, когда он стал государственным секретарем при президенте Эйзенхауэре8
Эйзенхауэр Дуайт Дейвид (1890–1969) – 34-й президент США (1953–1961) от республиканской партии, генерал армии (1944). С декабря 1943 г. верховный главнокомандующий экспедиционными войсками союзников в Западной Европе. В 1945 г. командующий оккупационными силами США в Германии. В 1950–1952 гг. главнокомандующий вооруженными силами НАТО.

А я, будучи членом конгресса, при президенте Трумэне9
Трумэн Гарри (1884–1972) – 33-й президент США (1945–1953) от демократической партии. Один из инициаторов политики «холодной войны».

Получил назначение на должность заместителя директора Центрального разведывательного управления10
Даллес Аллен Уэлш (1893–1969) – в 1942–1945 гг. резидент разведки США (Управление стратегических служб) в Европе, в 1951–1953 гг. – заместитель директора Центрального разведывательного управления, а в 1953–1961 гг. – директор ЦРУ.

Будучи глубоко озабоченным основными проблемами нашего времени и переживая трагедию двух братоубийственных войн между наиболее развитыми странами мира, Джон Фостер своевременно разглядел появление новой опасности делу мира в философии и политике коммунизма. Он стал убежденным сторонником нового Центрального разведывательного управления и поддержал его деятельность, потому что хотел проверить свои собственные впечатления и мнение коллег в государственном департаменте, основываясь на всестороннем объективном анализе проблем, с которыми президенту и ему приходилось сталкиваться. Он всегда пытался определить сильные и слабые стороны того или иного аргумента, используя проверенные данные. Он не строил воздушных замков в международной политике, а старался проверить свои взгляды на оселке жестких реалий разведывательных оценок, расставляющих в определенном порядке элементы любой кризисной ситуации. В задачу разведки как раз и входило снабжение такими данными президента и государственного секретаря.

Как Фостер, так и я, еще со времен нашей прежней деятельности в области юриспруденции и дипломатии находились под сильным влиянием принципов Вудро Вильсона. На нас произвела глубокое впечатление его высокая целеустремленность, которую он проявил в ходе парижских мирных переговоров, где его первой и главной целью было создание Лиги Наций, предназначенной для осуществления политики мира.

Мы разделяли его озабоченность срывом версальских переговоров, которые, несмотря на все то, что предпринимал президент Вильсон, не смогли обеспечить создания реального базиса для прочного мира. Мой брат, как и другие его коллеги по делегации США, боролся против нереалистических пунктов о размерах репараций Германии. А я работал над тем, чтобы смягчить некоторые территориальные решения, которые победители буквально навязывали немцам в Версальском договоре. Все, вместе взятое, что мы тогда могли увидеть, способствовало возникновению у немецкого народа чувства горечи, ущербности и обиды, что в конце концов привело Гитлера к власти и войне в Европе.

Когда в 1941 году война стала угрожать нам, президент Франклин Рузвельт11
Рузвельт Франклин Делано (1882–1945) – 32-й президент США (с 1933 г.) от демократической партии (избирался на этот пост 4 раза). Провел ряд крупных реформ (так называемый «новый курс»). В 1933 г. правительство Рузвельта установило дипломатические отношения с СССР. Внес большой вклад в создание антигитлеровской коалиции. Один из главных инициаторов создания ООН и послевоенного международного сотрудничества, в том числе между США и СССР.

Вызвал полковника (он стал впоследствии генерал-майором) Уильяма Донована в Вашингтон и поручил ему создать разветвленную разведывательную службу. В качестве организатора и директора Управления стратегических служб (УСС) – так назвали новый секретный орган в период Второй мировой войны – Билл Донован, по моему мнению, может по праву рассматриваться как отец современной разведки Соединенных Штатов. После событий в Перл-Харборе12
Перл-Харбор – военно-морская база США на южном берегу острова Оаху (Гавайские острова), нападением на которую 7 декабря 1941 г. Япония развязала войну на Тихом океане.

Он попросил меня перейти к нему, и я служил в этом управлении до окончания войны против Германии и Японии.

В течение этих потребовавших много сил и нервного напряжения четырех лет я работал главным образом в Швейцарии, а после окончания военных действий с Германией – в Берлине. Я полагаю, что каждый эпизод моей службы может служить наглядным пособием для освоения профессии разведчика. А у меня такие случаи следовали один за другим. Поэтому воспользуюсь ими для иллюстрации отдельных положений и выводов в этом повествовании. После прекращения боевых действий с Японией я возвратился в Нью-Йорк и возобновил юридическую практику. Но как бы то ни было, все это не мешало мне играть активную роль в разработке законодательных основ для создания в 1947 году Центрального разведывательного управления.

А еще через год президент Трумэн попросил меня возглавить комитет, состоявший, кроме меня, еще из двух членов – Уильяма Джексона, служившего в военное время в армейской разведке, и Матиаса Корреа, бывшего помощника по специальным вопросам военно-морского министра Джеймса Форрестола. В нашу задачу входило составление доклада об эффективности ЦРУ, созданного в соответствии с законом 1947 года13
Закон о национальной безопасности (июнь 1947 г.), в соответствии с которым были созданы Совет национальной безопасности и Центральное разведывательное управление. Статус последнего был определен специальным законом о ЦРУ (сентябрь 1949 г.).

И характере его связей с деятельностью других разведывательных органов правительства.

Наш доклад был представлен президенту Трумэну в момент его переизбрания, и я возвратился снова к своей юридической практике, полагая, что на этот раз окончательно. Но составление доклада для правительства имеет иногда неожиданные последствия. Вас могут попросить помочь выполнить собственные рекомендации. Именно это и случилось со мной. Наш доклад содержал предложения о некоторых коренных изменениях в организации ЦРУ и, в частности, в системе определения разведывательных оценок. Генерал Уолтер Беделл Смит, который был назначен директором ЦРУ в 1950 году и уже выдвинул в качестве своего заместителя кандидатуру Уильяма Джексона, пригласил меня приехать к нему для обсуждения доклада. Я отправился в Вашингтон, рассчитывая пробыть там недель шесть. Но остался в ЦРУ на одиннадцать лет, из них почти девять в качестве директора управления.

Возвратившись к частной жизни в ноябре 1961 года, я почувствовал, что настало время, чтобы кто-нибудь сказал то, что должно быть сказано о разведке, как жизненно важной структуре нашего правительства. Поразмыслив, я решил, что, наверно, мне удастся сделать это лучше многих.

Я работал над книгой как частное лицо и хочу, чтобы всем было ясно: высказанные здесь взгляды принадлежат лично мне и на их публикацию не испрашивалось специально ни разрешения, ни одобрения Центрального разведывательного управления или других правительственных органов.

Разведка, по-видимому, наименее понятная и наиболее изображаемая в искаженном виде профессия. Одну из причин такого явления вскрыл президент Кеннеди14
Кеннеди Джон Фицджералд (1917–1963) – 35-й президент США (1961–1963). Убит в Далласе.

В своем выступлении 28 ноября 1961 года, когда он приехал к нам, чтобы торжественно открыть новое здание штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли15
Лэнгли – пригород Вашингтона на противоположном берегу реки Потомак в штате Вирджиния.

И одновременно распрощаться со мной, как с директором. Он тогда заметил: «О ваших успехах громко не говорят, об ошибках же трубят вовсю». Ибо по вполне понятным причинам нельзя ничего говорить об операциях, которые проводятся успешно. Те же, которые терпят неудачу, становятся известны вопреки нашей воле.

Президент добавил тогда еще несколько слов, чтобы подбодрить тысячи сотрудников ЦРУ: «…но я уверен, что вы понимаете, насколько важна ваша работа, сколь она полезна – и как высоко будут оценены ваши усилия на всем протяжении истории. А сейчас я хочу выразить вам свою признательность; уверен, что вы и в будущем будете достойны той похвалы всей страны, которую заслужили в прошлом».

Вряд ли имеет какой-либо смысл ожидать должного понимания разведывательской работы и ее поддержки в стране, где лишь считанные единицы в исполнительных и законодательных органах знают все, касающееся ЦРУ. Все остальные люди пополняют свои знания о разведке из так называемых доверительных историй, написанных авторами, которые сами никогда не имели допуска к первоисточникам.

Конечно, разведывательные секреты не раскрываются по веским причинам. Следует хорошо помнить: то, что известно широкой публике, обязательно становится достоянием противника. Как бы то ни было, строжайшая дисциплина и конспирация – главные составляющие профессионального искусства разведки независимо от того, какая нация ее ведет. Это общеизвестно и не составляет никакого секрета. Но то, что я не вправе раскрывать, так и останется нераскрытым. Это в первую очередь – где, как и когда применялись или будут использованы те или иные оперативные приемы. И мы обязаны молчать до тех пор, пока их не раскроют где-то в другом месте и помимо нашей воли, как, например, в случае с «У-2»16
Разведывательный самолет «У-2», направленный ЦРУ в полет над территорией СССР, был сбит 1 мая 1961 г. подразделением зенитных ракет в районе Свердловска.

ЦРУ не является подпольной организацией. Это вполне легальное учреждение и, чтобы получить точное представление о том, чем оно занимается, следует прочитать закон – Акт о национальной безопасности 1947 года. Конечно, у него есть секретные приложения, и они позволяют Совету национальной безопасности, а в конечном счете и президенту ставить перед управлением и другие разведывательные задачи, кроме оговоренных в законе. Дополнительные функции, естественно, не раскрываются. Но ЦРУ – отнюдь не единственный правительственный орган, где секретность играет важную роль. Государственный департамент и министерство обороны также соблюдают строжайшую секретность относительно своей деятельности.

Одним из моих руководящих принципов в разведывательной работе, когда я был директором Центрального разведывательного управления, – использование любых цивилизованных средств для сохранения секретности и безопасности производимых операций, но только там, где это необходимо, не делая из этого фетиша в тех случаях, когда это стало известно как друзьям, так и врагам.

Вскоре после того, как я стал директором, мне пришлось столкнуться с ярким примером, когда секретность при определенных условиях становится совершенно бесполезной. Доктор Милтон Эйзенхауэр, брат президента, условился о встрече со мною. Президент вызвался подвезти его ко мне в управление. Они выехали (я полагаю, не предупредив об этом секретную службу17
Секретная служба – специальный орган США, занимающийся охраной президента и членов его семьи, а также борьбой с фальшивомонетчиками. По традиции входит в состав министерства финансов.

), но не могли найти управления, пока не позвонили мне по телефону, чтобы уточнить адрес. Это побудило меня выяснить, для чего нужна такая секретность. В то время на воротах в заборе, окружавшем штаб-квартиру ЦРУ, висела вывеска «Правительственная типография». А водители вашингтонских экскурсионных автобусов имели обыкновение останавливаться недалеко от них, давая возможность экскурсоводам рассказать туристам о том, что за колючей проволокой находится самое секретное учреждение Вашингтона, могущественная американская шпионская организация – Центральное разведывательное управление. Я выяснил также, что фактически каждый водитель такси в столице знал, где находится ЦРУ. Тогда я распорядился снять фальшивую вывеску и повесить у въездных ворот другую, с настоящим названием. И сразу с нас спало покрывало романтичности и таинственности и мы перестали быть загадочным объектом для гостей столицы, а сделались просто одним из правительственных учреждений. Излишняя секретность может нанести вред, как и излишняя болтливость.

Примером, как определенная публикация оказывается полезной в сборе разведывательной информации, может служить то, что случилось со мною во время Второй мировой войны, когда в ноябре 1942 года я был послан в Швейцарию генералом Донованом из Управления стратегических служб. В Берне я занял должность помощника руководителя нашей дипломатической миссии. Один из наиболее известных швейцарских журналов опубликовал статью, в которой говорилось, что я прибыл туда в качестве специального и секретного представителя президента Франклина Рузвельта. Исходя из этого, могло создаться впечатление, что эта непрошеная реклама будет мешать моей работе. Но произошло совершенно обратное. Хотя я скромно отрицал, что мне приписывали, в сообщение журнала почему-то поверили. А в результате ко мне стали стекаться толпы носителей информации, среди которых, правда, были люди со странностями, но встречались и очень интересные личности. С разведывательной точки зрения, конечно. И если я не мог порой отделить зерен от плевел, то это лишь потому, что не был подготовлен к такой работе. Способность правильно оценивать людей – одно из главных качеств офицера разведки.

Если мы будем пытаться окутывать секретностью все, что касается разведки, это может привести нас к напрасной трате сил и средств для обеспечения безопасности операций, в которых секретность обязательна, чтобы достичь успеха. Каждую конкретную ситуацию следует оценивать, исходя из фактов, имея в виду принцип сокрытия от потенциального противника любой полезной для него информации о секретной разведывательной операции и людях, в ней участвующих. Предписание Джорджа Вашингтона, посланное 26 июля 1777 года полковнику Элиасу Дейтону, не потеряло своего значения для организации и проведения современных разведывательных операций:

«Необходимость организации и ведения надежной разведки несомненна и не требует в дальнейшем доказательств. Мне остается добавить только то, что Вы должны держать все это в секрете насколько возможно. Успех многих предприятий зависит от того, как строго соблюдается секретность, без этого они в большинстве своем терпят провал, даже если их хорошо спланируют и создадут реальные предпосылки для успеха».

А в общем американцам присуще говорить слишком много о делах, которые должны быть секретными. У меня такое чувство, что мы выдаем значительное количество наших секретов, в особенности в области производства вооружений, и что мы часто не видим существенного различия между операциями, которые должны сохраняться в секрете, и теми, которые по своему характеру не являются секретными. Временами случается, что наша пресса слишком усердствует в поисках «сенсаций», связанных с будущими действиями в области дипломатии, политики и военного планирования. Мы научились понимать значение секретности во время войны, хотя даже и тогда время от времени случались серьезные промахи и совершались неблагоразумные поступки. Но нам следует четко сознавать, что в период «холодной войны» противник постарается использовать любой случай, когда мы ненароком разгласим тайну или допустим какую-либо публикацию, которую можно использовать в разведывательных целях.

Разумеется, при нашей системе государственного правления и с учетом законных интересов общественности и прессы невозможно возвести стену молчания вокруг разведки. Да я и не предлагаю, чтобы это было сделано. Ни конгресс, ни администрация не имели такое в виду, когда принимался закон 1947 года. Более того, нужно давать соответствующую информацию, когда необходимо укрепить доверие общественности к разведывательной деятельности и когда профессия офицера разведки должна получить заслуженно высокую оценку и повсеместное признание.

Самое важное из всего сказанного – это необходимость того, чтобы как лица, имеющие допуск к секретным материалам, то есть сотрудники разведывательных органов, так и общественность разделяли убеждение: тайные операции и вся разведывательная деятельность могут существенно помочь в деле безопасности страны.

Глава 2
Исторический экскурс

В пятом веке до нашей эры китайский мудрец Сунь-Цзы18
Сунь – Цзы – древнекитайский военный теоретик и полководец в VI–V вв. до н. э. Автор трактата о военном искусстве, проникнутого стихийной диалектикой (связь войны и политики, факторы победы, стратегия и тактика).

Писал, что предвидение является «причиной осведомленности правителя и мудрого разгрома противника, куда бы он ни направлялся». В 1955 году в докладе второй комиссии Герберта Гувера19
Герберт Кларк Гувер (1874–1960) – 31-й президент США от республиканской партии в 1929–1933 гг. После Второй мировой войны неоднократно выполнял специальные миссии по поручению правительства.

Занимавшейся анализом разведывательной деятельности, (документ имел консультативный характер), который она представила правительству, отмечалось: «Разведка имеет дело со всем тем, что необходимо знать, прежде чем предпринять какое-либо направленное действие». Оба утверждения, разделенные многими столетиями, имеют то общее, что особо подчеркивают практическое значение использования опережающей информации.

Стремление к получению таких сведений, вне сомнения, покоится на инстинкте выживания. Правитель спрашивает себя: «Что может произойти в ближайшее время? Как будут идти мои дела? Какое именно действие мне следует предпринять? Сколь сильны мои враги и что они замышляют против меня?» Начиная с того времени, когда появились письменные исторические источники, можно отметить, что подобные вопросы задаются не только в связи с деятельностью отдельной, пусть очень значимой личности, но и целых групп людей – рода, племени, нации.

Самыми ранними источниками информации во времена, когда верили во вмешательство сверхъестественных сил в дела людей, были прорицатели, ясновидящие, оракулы, предсказатели и астрологи. А раз так, то было логичным попытаться выяснить у служителей всезнающих богов, что им известно о предстоящих событиях, – понять иносказания святых, разгадать загадки оракулов, разобраться в расположении звезд, правильно истолковать сновидения.